В этом году в России закрывается большинство сельских больниц. Буквально на днях мы опубликовали новость о закрытии родильного дома в селе Самарское Азовского района Ростовской области, как к нам, в редакцию, поступило новое известие. На сей рай из Тульской губернии. Такого не было со времен немецкой оккупации.
— Давным-давно, когда у нас в городе ещё был роддом…
Мария Михайловна Соколова из города Епифани Тульской области — медработник на пенсии. Первым её местом работы был именно городской роддом, закрытый ещё в 80-е годы. Последним местом стало отделение «сестринского ухода» в Епифанской больнице — это некий вариант дома престарелых для одиноких и не слишком здоровых стариков. Уходя оттуда, она взяла жить к себе в дом постоянную пациентку этого отделения Любу — 60-летняя женщина, когда-то крепко запивавшая, постоянно ссорилась с больничным начальством, и её выписали.
В Епифанской больнице, между тем, помимо «сестринского», осталось только терапевтическое отделение. Была и хирургия, и стоматология, и офтальмология — всё исчезло за последние 20 лет. А этой осенью, возможно, не станет и самой больницы.
Мария Михайловна поясняет:
Куда возить? — А в район, в Кимовск. Только по экстренным поводам «скорая» не доедет, видели же наши дороги!
Дороги и вправду впечатляющие. Как рассказывают епифанцы, в один из посёлков неподалеку от городка недавно не доехала «пожарка» — в результате дом, который можно было бы спасти при хороших дорогах, выгорел дотла. Не деревянный, шлакоблочный — такой, как после лесных пожаров построили в сгоревших деревнях Рязанщины и Нижегородчины, надеясь, что уж они-то до конца гореть не будут.
Кстати, «скорая» может не доехать ещё и из-за нехватки топлива в Тульской области бензиновый кризис дан в ощущениях, на очень многих заправках просто нет горючего.
Если больница закроется, город приобретет отличное прочное здание на центральной площади Епифани, рядом с реставрирующимся собором. Старое крыло — бывшие присутственные места ещё царской постройки, новое появилось в 1970-е годы. Железобетонные перекрытия. Комиссия из райздрава каждый раз хвалит больницу за ухоженный вид, но неизменно обещает закрыть.
При этом Епифань потеряет несколько десятков скудных, но бюджетных рабочих мест. А главное — уйдёт ощущение города, места, приспособленного для жизни по хоть сколько-нибудь современным стандартам.
Мария Соколова вспоминает:
Роддом закрыли — и детей у нас почти не стало, хоть и раньше было мало. Теперь вот больницу закроют, и стариков не останется, вымрут. Кладбище, кстати, у нас за последние годы очень расширилось.
Когда-то в Тульской области была совсем другая жизнь, а больницы не закрывались, а наоборот, строились. В соседнем с Епифанью Богородицком районе есть посёлок городского типа Бегичевский, центр небольшого «куста» подобных же посёлков вокруг крупной когда-то шахты. На громадном, впору областному центру, здании Дома культуры, на фундаментальном магазине с колоннами и надписью «Продовольственный» на фронтоне — выбиты годы постройки, всё сплошь начало 1950-х.
Врачи, и нянечки, и пациенты Бегичевской больницы почти что слово в слово повторяют:
О, тогда было хорошо. Была шахта — была жизнь, теперь нет шахты — нет ничего.
Она совершенно не похожа на Епифанскую, что находится в 20 километрах от неё: белёные одноэтажные корпуса расположены живописно и с размахом — ни дать ни взять, барская усадьба. В ограде — гипсовые статуи, они-то и помогают понять, что всё это постройки не дореволюционные, а вполне «сталинские». У главного входа — символический ныне белый медведь. К корпусам больницы он повернут задом.
Сейчас, когда с закрытия шахт Подмосковного буроугольного бассейна прошло уже больше 10 лет, сам Бегичевский ещё выглядит живым, хотя и весьма запущенным, населённым пунктам, а вот его «пригороды» уже совсем напоминают постъядерную «зону». Скажем, поселок Красницкий встречает въезжающих рядами двухэтажек, в которых на всю улицу найдется с десяток небитых окон. За мрачными руинами есть обитаемые домики и — по странному стечению обстоятельств — отделение почты с новенькой вывеской. В развалинах же, кажется, есть какая-то жизнь — но насколько она разумна, лучше не думать.
Больницу в Бегичевском — прекрасный живописный комплекс, где тоже когда-то было и хирургическое, и терапевтическое отделение — тоже закрывают этой осенью. По крайней мере, так обещают вышестоящие товарищи из района. От этого невесело всем — и сёстрам единственного оставшегося в больнице «сестринского» отделения, и пациенткам.
Ольга Ивановна, самая улыбчивая и живая, но с детства не ходячая пациентка больницы, вопрошает меня:
Скажите, а город Одоев далеко от Богородицка? У меня здесь брат, ему трудно будет меня навещать, если увезут за 200 километров…
Зачем и кому понадобилось закрывать больницу — в Бегичевском точно не знает никто. Но уже заранее смирились со своей участью. Ничего не поделаешь, раз шахта закрылась, всё закроется.
Почти о том же думают и говорят в ещё одном посёлке неподалеку — Новольвовском Кимовского района. Тамошняя больница — даже не усадьба, а настоящий дворец, тоже сталинской архитектуры. Внутри — 4-метровые потолки, «вечная» плитка, колонны и дворцового размаха лестница на второй этаж. Здесь пока ещё осталась «терапия», а вот операционная из хирургического отделения уже переквалифицирована в подсобку.
Старшая медсестра Тамара, рассказывает:
Можно было бы устроить палату, но кафель, которым по хирургическим стандартам облицованы стены, такой холодный, что даже со стеклопакетами зимой не согреешься.
Современному российскому сельскому здравоохранению не нужны операционные, не нужно и глазное отделение, которое когда-то было на втором этаже дворца. И роддом, опять же, не нужен — рожениц не хватает даже на районную больницу.
Все упомянутые медицинские учреждения — а также ещё несколько домов престарелых, а также районная (!) больница Кимовска сейчас — уже в этом году — могут быть закрыты в ходе «оптимизации» здравоохранения. Это с трудом укладывается в голову, но это необходимо понять. Только в двух соседних районах под сокращение, вероятно, попадут не менее полутора сотен врачей и медсестер, пациентов же — в основном это бабушки и дедушки — сконцентрируют в более крупных больницах и домах престарелых.
Если два последние десятилетия здравоохранение в бывших шахтёрских районах Тульской области (как и по всей стране) усыхало, то сейчас оно полностью атрофируется. И это убивает надежду на сколько-нибудь простое возрождение российского села. «Кастрированную» до состояния дома престарелых больницу можно относительно малой кровью вернуть в полноценное состояние — закрытую больницу нужно организовывать с нуля, а это в наше время практически нереально.
Мария Михайловна из Епифани вспоминает рассказы родителей:
До последнего времени у нас только один раз уничтожали больницу: в войну, когда фашисты отбомбились по старому больничному зданию.
То, что принято называть «распадом советских хозяйственных связей», оказалось ещё не самым страшным бедствием для российской провинции. Страшнее была своеобразная «глобализация» и рыночные отношения. Жизнь стремительно утекает из глубинки, в первую очередь, потому что в общероссийском масштабе сразу целые регионы и отрасли промышленности оказались попросту неэффективными.
Что можно с этим сделать — не до конца понятно. По крайней мере, чиновники из администраций Бегичевского, Епифани и Новольвовского выхода из положения не знают. «Мы прилагаем все усилия, чтобы сохранить больницу, но что поделаешь, если у нас депопуляция», — таков наиболее распространенный ответ на любые вопросы по поводу сворачивания «социалки» в некогда богатом, но внезапно вымершем регионе. Между тем очевидно, что решать надо не медицинскую или образовательную проблему по отдельности — а общую проблему возвращения жизни, развития целых регионов, ставших внезапно неконкурентоспособными на российском «рынке».
Говоря о шахтёрских районах Тульской области, можно вспомнить, что до начала индустриализации региона его основной «специализацией» была аграрная. В Епифани, например, с начала XIX века и до революции 1917 года проходила ежегодная ярмарка, одна из известнейших в центральной России. В окрестных уездах процветали почти все виды земледелия, включая садоводство, а «изюминкой» епифанской ярмарки был мёд. Именно от тех времён в городке остались крепкие кирпичные здания присутственных мест и гимназии, огромная площадь и под стать ей гигантский Никольский собор: ярмарка была многолюдной и достаточно прибыльной.
Сейчас чернозёмы и серые лесные почвы в Тульской области остались теми же — «воткни в землю палку, она прорастёт». При должном уходе неленивые хозяева ухитряются успешно жить исключительно своим огородом. У отставной медсестры Марии Михайловны — полгектара картошки и ещё гектар огорода; к этому участку, вскопанному и удобренному как по линейке, не придрался бы и европейский фермер. Работает она сама, её сын и подруга Люба, та самая, которую она приютила у себя. Выход «готовой продукции» таков: в неурожайный год хватает только на себя, в урожайный картошку, огурцы и помидоры можно продавать. Прошлый год выдался неурожайным, но картошка на столе до сих пор своя, как и солёные огурцы с хреном.
Казалось бы, при наличии работающей инфраструктуры, оставшейся от закрытых шахт, и уникальных чернозёмов в Тульской области можно было бы организовать великолепные фермерские хозяйства, агрохолдинги. Именно так поступили в соседней Орловской области. Можно действовать по-другому — развивать новые, востребованные виды промышленности, превратить бывший шахтный район в новый индустриальный кластер — так сделали недавно в Калужской области. Наконец, можно попробовать возродить, несмотря ни на что, буроугольную индустрию — ведь делают же проекты возрождения даже для торфяной отрасли, которая находится в ещё большем упадке. В начале мая в Тверской области обсуждались разные варианты возрождения торфяных хозяйств, а частью они* уже развиваются и ищут инвесторов для участия в бизнесе.
Если же не делать ничего — вполне комфортабельные пока ещё посёлки и целые районы — отремонтируй и живи! — медленно, но верно превратятся в пустыню. А государство этому никак не помешает — наоборот, сейчас оно с наслаждением топит «неэффективных», опустынивая целые волости и уезды с тысячелетней иногда историей. И люди, кажется, начинают понимать эту простую вещь: в каждой из больниц сотрудники, вздыхая, говорили, что они, видимо, властям не нужны. Как и их пациенты.
Пока что у провинциальной России ещё теплится надежда на Москву. Но и эта надежда — с каждым годом всё слабее.
© Сергей Ефремов,
Тульская область
_____________________________________________________
*Как и обслуживающая их Кувшиновская узкоколейная железная дорога
Комментариев нет :
Отправить комментарий